Русские классики

Михаил Тимофеевич Высотский (Высоцкий) (ок. 1791 – 16 (28) декабря 1837, Москва), русский гитарист-виртуоз, композитор и педагог. Завершил становление семиструнной гитары как русского народного инструмента. Из крепостных крестьян М.М. Хераскова, в подмосковном имении которого в с. Очаково (ныне район Очаково-Матвеевское г. Москвы) провел детство и раннюю молодость. Там же учился игре на гитаре у С.Н. Аксенова. В 1807 получил вольную. В 1813 переселился в Москву, приписался к мещанскому сословию и все остальные годы своей жизни почти безвыездно прожил в Москве. С публичными концертами выступал сравнительно редко, но всегда с огромным успехом. Поражал слушателей не только необыкновенной техникой игры, а и вдохновением, своим импровизационным даром, богатством музыкальной фантазии. Равно славился и как гитарист-исполнитель, и как композитор. Сочинял вальсы, полонезы, мазурки; переложил для гитары пьесы И.С. Баха (в том числе полифонические), В.А. Моцарта, Л. ван Бетховена, И. Н. Гуммеля, Дж. Фильда (с которым был близок). Автор большого числа фантазий и вариаций на русские народные темы (циклы из 4-5 вариаций, обрамлённые "заставками" и "концовками"): "Ах, ты, матушка, голова болит...", "Пряди, моя пряха...", "Во саду ли, в огороде...", "Уж как пал туман...", "Люблю грушу садовую...", "Соловушка", "Вот мчится тройка удалая..." и около сотни других. Был прекрасным педагогом, уроки которого очень ценились и в Москве, и в провинции; в числе много-численных учеников Высотского – представители самых разных сословий и профессий: князья, графы, дворяне, купцы, писатели, доктора, чиновники, лавочники. Учениками Высотского было и большинство наиболее заметных московских гитаристов второй половины XIX века (А.А.Ветров, И.Е.Ляхов, Н. Е. Липкин, Фалеев, Цезырев, Кладовщиков), включая руководителей цыганских хоров И. О. Соколова и Ф. И. Губкина. В круг друзей и почитателей таланта Высотского входили многие известные деятели в области музыки и литературы, в том числе М. А. Стахович, М. Ю. Лермонтов (посвятивший Высотскому стихотворение "Звуки", 1830-31), А.И.Полежаев, А.И.Дюбюк и др. С уважением и восторгом отзывался об исполнительском мастерстве Высотского Ф. Сор, с которым они познакомились в 1823 году. Большую популярность получила "Практическая школа семиструнной гитары, сочиненная Михаилом Высотским.

Как учитель, Высотский тоже был нарасхват; несмотря на то, что за уроки он брал по пятнадцати рублей (ассигнациями) за час, у него все-таки не хватало времени и приходилось многим отказывать. Число учеников его было громадно; он оставил после себя наибольшее число их и в Москве и в провинции; в числе этих учеников можно найти лиц всевозможных званий и профессий — князей, графов, дворян, купцов, писателей, докторов, чиновников и лавочников.

Из учеников его впоследствии пользовались наибольшей известностью как гитаристы: И.Е.Ляхов, Н.Е.Липкин, Фалеев, Цезырев, Кладовщиков, Ветров, кроме упомянутых раньше Стаховича и Пузина.

Сочинения Высотского, заключавшие в себе главным образом композиции на русские песни, немало способствовали также и тому, что за высшим сословием и среднее взялось за гитару, а затем уж она направилась и в народ.

К урокам своим Высотский относился очень небрежно, ужасно манкировал [однако же, вспоминает Стахович] "...у Высотского ученики делали больше успехов, чем у всех других учителей: такой способности передавать и создавать восприимчивость в ученике я не видал ни у кого.

Ноты были вещь второстепенная в уроках его; главное была его игра: он переигрывал такт за тактом с учеником и таким образом заставлял живо подражать своей игре. Одна пьеса вызывала у него другую, за анданте следовало аллегро, за лихой песней — грациозные аккорды: этим возбуждал он охоту выучить все то, что он играл. Но, увлекаясь в игре, он был нетерпелив в писании нот, и что он играл в один урок, то надобно было заставлять его писать и разучивать в год. Зато оставались всегда в памяти сыгранные им пьесы и оставалась охота заставить его записать их как-нибудь, так что ученик его ловил каждый час, каждую минуту его урока, и из его урока ничего не пропадало.

По внешности своей Высотский был среднего роста, более, однако же, высокого, худощав лицом; лоб у него был развит чрезвычайно музыкально.
В манерах он был скромен и застенчив, в особенности в незнакомом ему обществе или с людьми выше себя по званию; вероятно, этим и можно объяснить, что и в публичных концертах он выступал сравнительно редко. Тем не менее сын его, Семен Михайлович, сообщал нам, что отец его дал целый ряд концертов в Москве и в провинции.

Концерты эти вызывали восторженные овации, и на одном из них Высотскому, кроме ценных подарков, поднесли огромный лавровый венок.

В воспоминание об этом издатель его посмертных сочинений, Алексеев, стал печатать его портрет с гитарой внизу, увенчанной лавровым венком».
Весьма часто Высотскому приходилось играть в великосветском обществе и в салонах разных высокопоставленных лиц того времени; в то время гитара была в почете и мода не изгнала ее из высшего общества, в котором у Высотского было немало учеников и почитателей его таланта. Но скромный артист не увлекался ни высотой концертных эстрад, ни аплодисментами сановников; он предпочитал всему неболышой, тесный кружок учеников и людей истинно любящих музыку. Не раз бывало, что за ним присылали кареты, любезные приглашения, сулили большие деньги, а он упорно отказывался и уходил куда-нибудь к любимому ученику, где и играл даром почти до рассвета. Но эта робость и застенчивость отнюдь не были в Высотском сознанием своего ничтожества перед всесильными людьми или блестящей аристократией; не надо забывать, что это были времена, когда сословные предрассудки были еще в полной силе, а взгляд на писателей и артистов далеко не высокий. Высотский был очень самолюбив и горд и хорошо знал цену и себе, и своим произведениям. Зато в домашнем кругу, на уроке с учеником, с людьми, понимавшими и любившими гитару, он был простым, приветливым, сердечным человеком. Все, близко знавшие Высотского, сохранили о нем память, как о замечательно добром, чистосердечном человеке. Но в особенности был неузнаваем Высотский, когда брал в руки гитару: выражение лица его менялось; из простого, почти всегда смеющегося, становилось строгим и серьезным и на него ложился отпечаток глубокой и смелой мысли.

Игра его отличалась силой и классической ровностью тона; при необыкновенной быстроте и смелости, от нее веяло в то же время нежной задушевностью и певучестью. Играл он совершенно свободно, без малейших усилий; трудностей для него как будто не существовало; вследствие этого игра его, невольно изумляя и поражая слушателей, в то же время производила истинно музыкальное впечатление; он не любил модных утонченных инструментальных эффектов, почти никогда не употреблял флажолетов с помощью двух пальцев правой руки, которые производили такой фурор в концертах; редко, в самых трудных своих вариациях, заходил он выше четырнадцатого лада, и то почти всего на одной квинте: вся красота и сила его игры лежала в основании мелодии и гармонии; он поражал оригинальностью своих певучих легато и роскошью арпеджио, в которых он сочетал мощь арфы с певучестью скрипки; в его игре сказывался особый оригинальный стиль композиции; его игра очаровывала, приковывала к себе слушателя и оставляла навсегда неизгладимое впечатление.

Высотский поражал слушателей не одной необыкновенной техникой своей игры, — он поражал их своим вдохновением, богатством своей музыкальной фантазии. Он как бы сливался с гитарой; она была живой выразительницей его душевного настроения, его мыслей. Никто из слушателей, да и сам он иногда не мог сказать, что и как он будет играть. Он был вдохновенным импровизатором н почти никогда не повторялся. Он мог по целым часам прелюдировать в самых роскошных пассажах и модуляциях, с бесконечным богатством аккордов, и в этом отношении был неутомим.

Несмотря, однако, на блестяшие успехи своей гитары, на многочисленность уроков, Высотский страшно нуждался. Он был женат два раза; от первой жены имел одну дочь, которая умерла еще при жизни отца, немногим пережив свою мать. От второго брака Высотский имел четырех сыновей и одну дочь.

В жизни практической Высотский был небрежным и беспечным человеком, страшно увлекающимся и бесхарактерным; вращаясь в обществе до безумия его любившего купечества, артистов и цыган, он предавался с ними отчаянным кутежам. В конце концов кутежи эти превратились в пагубную страсть к вину и Высотский стал пить. Мы, однако, склонны думать, что причины, погубившие Высотского, были глубже и серьезней, и в судьбе его, как и в судьбе многих талантливых русских людей того времени, "что-то лежало роковое", и это-то "роковое" сводило их преждевременно в могилу.

К этому еще следует добавить, что гитара в начале сороковых годов заметно стала падать, вытесняемая модой и увлечением фортепьяно. Скажем без преувеличения, что Высотский хоть в этом отношении был счастлив, что не дожил до полного упадка гитарной музыки и сошел в могилу, не развенчанный в своей славе.
Это была первая в истории русской семиструнной гитары тяжелая, незаменимая утрата; в живых оставались еще Сихра и Аксенов, но ни тот, ни другой не могли занять того места, которое имел Высотский как гитарист-виртуоз и гениальный композитор народных песен.